Хороший кузнец был в деревне, хороший. Молотом исправно махал, довольно часто даже попадал по наковальне. Бывало, лошадь так подкует, что та все призы берет, но дохнет быстро. Ибо ответственности много на тощую шкуру возлагается.


Кузнец не любил беспорядка, улицы должны быть ровные, без углов и колдобин. Посему частенько по тротуарам прогуливался, молотом помахивал, наподобие вертолета двухлопастного моторизованного. Налево махнет — баньку заскорузлую снесет, направо — забор поправит, метров эдак на пять от магистрали. В запале и компанию добрую зацепит без сортировки на друзей и сочувствующих, для порядка всеобщего.


И на беду в деревню цирк приехал, шапито не шапито, но с вагончиками и медведями. Вот тут кузнецу и раздолье пришло! Клоуны налево, акробаты направо, а зебрам «Цыц!» командирский. Акробаты вроде как на арену, а кузнец по керамограниту стучит, буквы из скрижалей выбивает. Залез на постамент, что для председательского бюста соорудили, и пошел командовать, благо голос соответствовал.


Дрессировщики не так собак на арену выводят, требуется вперед хвостами, дабы хозяев своих видели и боялись. Факир, вообще дурак, ибо огонь следует не глотать, а языком слизывать. Жонглеры гады редкостные, крутят кеглями так, что не видно, какая их них левая, а какая правая. Следует медленно, чтобы публика могла лицезреть предметы, подкидываемые во всем удовольствии.


Увлекся кузнец так, что уже и артистами командует, а зрителям указания посылает. Этому повыше сесть, тому под лавку прыгнуть. Молотом помахивает, усы оглаживает, а на все обоснования одинаково отвечает: «Сам дурак!»


Так бы и сидел он на постаменте председательском, да видимо утомился от речей пламенных, сковырнулся с камня высокого заодно шатер цирковой задел. Домой ушел, а цирк без десятка скамеек остался, пол арены утоптано и фонари качаются.